Маленький хозяин отчаянно пытался вырваться из стальной хватки мужчины, но вскоре вместо угроз и приглушенного рыка стали доноситься стоны, распаляющие демона еще сильней, перекликающиеся с его собственным приглушенным рыком. Он то замедлял движения, растягивая удовольствие, то вновь ускорялся, жестко входя в разгоряченного господина, продолжая ласкать и мучить его возбужденную плоть, пока тот не излился прямо в руку демону, что ничуть не смутило Фаустуса. Чуть замедлив темп, он поднес ладонь к лицу и слизал с неё остатки семени юного графа. Собственный оргазм не заставил долго ждать, и уже через пару толчков дворецкий почувствовал, как накатывающее волнами удовольствие с головой накрывает создание ночи, заставляя забыть все на свете. Словно и не было того унизительного изгнания в мир тьмы, многовековых мучений, когда на месте того, что когда-то называлось душой вдруг появилась всепоглощающая темнота, терзая тело изнутри, заставляя рвать на себе кожу в попытке приглушить этой болью внутренний ад, подстегивая заполнить пустоту хотя б чужой душой, терпкий вкус первой человеческой жертвы. Не было ничего этого, только пьянящий запах хрупкого мальчика с небесно-голубыми глазами, его тепло, его стоны. Клод устало опустился на кровать, прижимая к себе господина. Губы жадно целовали его лопатки, плечи, шею. Хотелось задержать эти мгновения на века. Но у демона было всего пару часов, пока мальчик не пришел в себя. Клод не сомневался, что утром юный граф отомстит дворецкому, превращая его контракт в ад на земле, возможно даже демон жестоко пожалеет о проявленной слабости, но это будет утром. А сейчас можно просто зарыться лицом в непослушные белокурые волосы, прижимая к себе маленький теплый комочек и забыться, слушая как стучит его сердце, словно бабочка бьется в паутине, все еще не веря, что это конец.
